Вот это сноб!  - Ви Киланд

– Я не имела в виду…

– Все нормально. Я понимаю, Сорайя.

* * *

Я продолжала просматривать ежедневную почту, откладывая в сторону те письма, в которых, как мне казалось, есть потенциал.

К тому времени, когда я закончила, мне хотелось уронить голову на стол. Я и без того уже дерьмово себя чувствовала из-за того, как мы с Грэмом расстались этим утром. Читая все эти письма о проблемах в отношениях, я осознала, насколько я не ценю то, что имею. Грэм проделал весь этот путь до Бруклина, чтобы отвезти меня на работу, постарался рассказать мне, как он скучал по мне (не говоря уже о том, что он обеспечил мне потрясающий утренний оргазм, а сам при этом не получил никакого физического удовольствия). И чем я ему за это отплатила? Заставила почувствовать себя последним дерьмом. «Отличная работа, Сорайя».

Дело в том, что я хотела его больше, чем мне это когда-либо представлялось возможным. Вот эта мысль до смерти пугала меня. И мне стало еще страшнее, когда в наши отношения вмешался ребенок. Я откинулась на спинку кресла и попыталась представить мою жизнь без Грэма. Я очень быстро поняла, что я пропала. Потому что я без него уже не могла. И это же заставило меня понять, что я дерьмовая подружка.

Сделав глубокий вдох, я потянулась за телефоном.

Мгновенно затанцевали мелкие точки. Интересно, ему тоже было трудно сосредоточиться из-за того, на чем мы распрощались?

Мой телефон молчал несколько минут, и я с нетерпением ждала ответа.

После этого ко мне вернулось относительное спокойствие. По крайней мере, еще на два дня, до субботы, когда мы отправились на ленч с Женевьевой и Хлоей.

* * *

– Ты же сказал Женевьеве, что я тоже буду, верно?

– Да.

– И она не возражала.

Челюсти Грэма сжались, и он ничего не ответил. Да ему и не нужно было ничего говорить.

– Она не хотела, чтобы я приходила, – со вздохом сказала я.

– Ее желания значения не имеют.

– Разумеется, имеют. Она мать Хлои.

Мы сидели на заднем сиденье лимузина Грэма, машин было мало, и мы приехали на ленч на полчаса раньше. Мои нервы уже были на пределе, и от этого нового маленького фрагмента информации – теперь я знала, что Женевьева озвучила свое нежелание видеть меня на этом ленче, – у меня застучало в голове.

– Если бы у нее были законные основания беспокоиться о благополучии Хлои, я бы согласился отложить твое знакомство с девочкой. Но у нее их нет, а для меня это важно. – Он потянулся к моей руке и сжал ее.

– Тогда о чем она беспокоилась?

И снова мускул на его челюсти предательски дрогнул.

– Это не важно.

Хотя мне хотелось знать, я не стала настаивать. В основном потому, что мы остановились на Третьей авеню, и Луис прервал наш разговор:

– Шестидесятая улица закрыта. На улице стоит что-то вроде подъемного крана, и движение заблокировано.

– Ну и отлично. Мы выйдем здесь, – ответил ему Грэм.

Выйдя из машины, он сначала посмотрел на часы и только потом протянул руку, чтобы помочь мне выйти, и не отпустил ее, пока не закрыл за мной дверцу.

– Ты хочешь пораньше прийти в ресторан?

– На улице хорошо. Почему бы нам не прогуляться вокруг квартала? – Я подумала, что сидеть и ждать будет куда более сильным стрессом, чем прогулка в прекрасный день.

На середине пути мы прошли мимо танцевальной студии «Вестсайдский степ».

– Здесь занимается Хлоя? – Женевьева сказала Грэму, что девочка только что начала новый курс занятий танцами недалеко от ресторана «Серендипити 3».

– Не знаю. – Мы замедлили шаг, но большое стеклянное окно оказалось зеркальным, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Когда мы уже прошли мимо, раздался женский голос.

– Грэм! – Обернувшись, мы увидели Женевьеву, которая держала открытой дверь в танцевальную студию.

– Привет, Женевьева. – Он кивнул. – Ты помнишь Сорайю?

Она сверкнула отработанной ослепительной улыбкой.

– Помню. Рада тебя видеть.

«Ага, как же».

– Занятие закончится только через двадцать минут. Но вы можете посмотреть из комнаты наблюдения. Там одностороннее зеркальное стекло, поэтому она не увидит, что вы за ней наблюдаете. – Грэм посмотрел на меня, и я кивнула.

Комната наблюдения была заполнена родителями. Многие сидели и разговаривали друг с другом, даже не глядя через стекло на зал, в котором занимались дети. Грэм неуверенно подошел к окну. В зале было много девочек четырех и пяти лет в балетных юбочках. Я поискала Хлою среди моря розового тюля. Она бы выделялась даже в том случае, если бы не была самой очаровательной малышкой в зале. Ее наряд был ярко-зеленого цвета, тогда как остальные девочки были одеты в пастельные тона.

– Хлоя отказывается подчиняться и носить то, что носят остальные девочки. Надеюсь, она это перерастет.

Грэм как завороженный наблюдал за маленькой девочкой.

– Надеюсь, нет.

Женевьева, сощурившись, посмотрела на меня. Она была одета в кремовые брюки и темно-синюю шелковую свободную блузку. Это было женственно, дорого и стильно, но такого никогда не увидишь на десятке женщин в Верхнем Вест-Сайде.